Правдивые сказки

Настоящего Индейца

Гурзуф. 4-5 июля

Проснувшись ближе к вечеру, я успел привести себя в порядок до прихода тёти. Пообщался с ней, а сам прикидывал – чем заняться?
К Паше? Только не это. К Нэлке? Всё равно бухать придётся. Может, в Гурзуф – поискать Андрея?
Прошлое лето мы с Галочкой закончили в Гурзуфе (после мрачного Гаврилы, охуевшего Олди и год от года всё более лучезарной тёти). Расположились в самом начале нашего дикого пляжа, чтобы ближе к машине. На пляже уже никого не было, сентябрь, и только на площадке над моим прежним обычным местом – я всегда живу прямо на берегу, поскольку выше кусаются мошки – в палатке жил парень, с которым мы сразу познакомились.
Каждый вечер он приносил мадеру, сперва мы пили её, а потом нашу «Алушту». У меня было немножко травушки, он заценил. Вдвоём мы с ним ходили ночью в машину, чтобы слушать Умку, Олю и Олди. Художники, как правило, в музыке не рубят. Бесспорно, я не рублю в живописи, но это ведь другое, это в стороне, а музон, кино и где-то книги – у всех на слуху. Но только не у художников. То есть что-то своё любимое у каждого есть, но следить за общей картиной им, наверно, просто некогда. В общем, мне доставило огромное удовольствие, как искренне и бурно протащился Андрей, узнав такие вот движухи.
Художник из Питера. Друг Мазарева, который, оказывается, тоже раньше был художником, пока не услышал зов стать знахарем. Вписывается сейчас на квартире, которую Мазарев прикупил в Гурзуфе, даже водил меня туда.
А ещё хорошо знает Катиного отчима (художник художника), а через него заочно и Олди с Катей. Отчим описывает их так – ох уж эти мне растаманы! Джа дал, Джа взял, а сами – не прокормишь, не пропоишь, чёрная дыра.
У Кришнаита нарисовалась Света. Я пригласил её на пляж, познакомил с Андреем, мы отчаянно бухали, но у них так ничего и не вышло, она разыгрывала скромницу, а он робкий интеллигент. Возможно, я обидел её – она ждала моего внимания, а я ей какого-то небритого мужика подсовываю. Ну так ведь и я ждал её внимания. Неоднократно и специально проходил мимо массажного кабинета Кришнаита, который он собственноручно воздвиг на набережной в бывшем «Спутнике». И уж таких лещей ей пулял, как только наедине оказывались...
Исчезли мы, не попрощавшись. Проснулся я очередным утром и как представил, что опять такой же день и вечером опять мадера и «Алушта» – больше невозможно.

Координатами мы, конечно, обменялись сразу.
И сейчас Андрей сообщил мне, что едет в Ялту, я звонил туда, там сказали, что он уже в Гурзуфе.
Как его там искать? Неважно, главное – опять ночевать в Симфике, значит опять бухать, а крышу рвёт уже не по-детски.
Когда я садился в троллейбус, солнце приближалось к горизонту. На перевале была уже полная темнота, а на спуске с трассы в Гурзуф – непроглядный мрак. Я вышел не на остановке, дорожка от которой ведёт в город, а на следующей, где, спускаясь сперва по дороге, а потом по тропинкам, можно попасть прямо на наш дикий пляж. Если Андрея там не окажется, дождусь там утра, а потом пройдусь по Гурзуфу, может, встретимся. Поскольку расположение квартиры Мазарева я забыл напрочь.
Дороги под ногами не видно, тропинки тем более, я шёл наощупь, а точнее – просто вслепую, полагаясь на Джа или интуицию. Долго и не торопясь.
На той самой лужайке над моим любимым на пляже местом стояла палатка. Рядом с ней кто-то валялся в спальнике.
-    Извините, - обратился я к нему, - а вы не видели тут парня по имени Андрей?
-    Фил! – донеслось из палатки. – Ты, что ли?
Оказалось, что на этот раз он живёт всё же в квартире, и только сегодня ночью решил переночевать на пляже, поскольку познакомился с Алексеем, который приехал исключительно автостопом аж из Оренбурга, и составил ему компанию. Плов они уже съели, мадерцу выпили. Я хотел просто воды. А первым делом пошёл окунуться. В Когтях-то так и не пришлось.
Я, конечно, никуда не стал плавать героически в темноте. Я просто разлёгся между поросших водорослями камней у самого берега и уставился в безлунное яркое небо.
И почувствовал, как крыша встала на место. Уже несколько дней мне опять казалось, что жить страшно и что я должен идти по минному полю, потому что другого пути нет. Я уже описал эти дни – на самом деле ничего страшного не было. Мне было страшно внутри, безнадёжность, как во сне бывает, что хочешь бежать и не можешь.
А сейчас вдруг стало радостно и спокойно. Вон моя Медведь-гора, вот звёзды, вот запахи ночных тропиков. И накатывает лёгкая волна. Я дома – открылись ворота, из которых я вышел.

Потом мы долго болтали. Алексей слышал о художнице из Оренбурга, с которой я переписываюсь, и живёт рядом (а зимой, она написала, заходил, чтоб передать привет от Фила и засвидетельствовать почтение).
Спать я залез в палатку к Андрею. Но спать не удавалось. Как мы ни протискивались в узенькую щелочку, мошки всё же тоже попали внутрь, я брызгал репеллентом, но они всё равно садились иногда на голые части тела. Я вылезал на улицу курить, пил воду, опять пытался заснуть. На рассвете вода кончилась, и я пошёл на родник.
Сигареты за ночь тоже кончились, я ходил по тропинкам и собирал бычки. Разожгли костёр, сделали чай.
Прогулялись по набережной, купили сигарет. Зашли к Андрею, у него в холодильнике в пятилитровой ёмкости ещё оставалась мадера, непосредственно из подвалов Массандры, какого-то там самого удачного урожая.
Завязывать, то есть панически мучительно шарахаться от алкоголя – это она самая паранойя и есть. Если есть проблема пить или не пить – это и есть главная проблема. Как только выздоравливаешь, такой проблемы опять нет. С утра мадеру? – да конечно! потому что это лето и это Гурзуф за окном лоджии тенисто спускается к безжалостно прожигаемой набережной.
Андрей проводил нас на трассу. Алексей гораздо быстрее поймал машину, чем я дожидался троллейбуса.

В Марьино я первым делом произвёл генеральную уборку тётиного домика. Методично – сперва паутину с потолка, потом по углам, потом, часто меняя воду, отмыл окно и столы, потом стал разбираться под столами и под диваном, выволакивать на улицу всякий хлам, всё протирать и укладывать более компактно. И сразу нашёл гривны. Оказалось, прежде чем заснуть с открытой дверью, я таки автоматически припрятал их – сунул между досками, деталями старого шифоньера.
Тут уж я совсем развеселился.
В воскресенье сама собою нашлась wisdom weed. То есть я искал её всё это время – во-первых, заходил к Максу «Хрено де педалес», во-вторых, несколько раз прочёсывал весь центр в поисках Петрика, Макс подсказал мне основные маршруты и тусовки. В-третьих, два раза заходил к Тавриду, не заставал дома, потом как-то сел в троллейбус, за рулём которого он был, но он тоже ничем не мог помочь, кроме разве что мифических цыган с нереальными ценами. Ещё созванивался с бывшим ударником «Хрено», он опять же предложил цыган. И вдруг вызвался помочь кое-кто, от кого я меньше всего ожидал. Трава оказалась мощнейшая, корабль 20 гривен, причём по объёму равен двум московским (в Москве реальная цена 52 гривны, бывает и дороже). В общем, Джа меня услышал и поощрил мою движуху завязывать с бухлом.
В понедельник в полседьмого утра я уже был на Куйбышатнике и, не сворачивая к улыбчивому юноше с пивным краном, отправился в паспортный стол, где успешно записался в список, дождался приёма, всюду пробился, всё выяснил.
А потом зашёл в красивейшую церковь, в которой крестился, и купил новый крестик – не то что Паша выбросил, алюминиевый, который дали бесплатно, гривну, оказывается, стоит, а настоящий серебряный за всего лишь почему-то 10 гривен, а главное – полюбляемой мною формы, просто строгий крест с гимнастом и буквами, безо всяких этих славянских обводов и разводов, самоварных округлостей
В среду, следующий приёмный день, я встал в 4 утра и пошёл к паспортному столу пешком. Всё равно был уже не первым, но почти. За вторник я оформил все бумажки и квитанции.
Сказали прийти через пару дней за справкой, заменяющей паспорт. Справка даётся на месяц, но не исключено, что паспорт будет готов месяца через два. Хохлы как раз объявили об окончательном сроке обмена старых советских паспортов на новые украинские, припугнули штрафами, и народ дружно ломанулся.
Со справкой этой можно ездить по Украине, а за границу, в Россию нельзя. А мне как раз было необходимо – мы со Сталкером и Боровом должны были сниматься в кино. Да и просто – на какие деньги жить эти два месяца?
Тут и Галочка с Машей подъехали. Только получили справку – на автовокзале тормозят мусора, проверка документов. Безупречно. С автовокзала мы поехали в Феодосию.
К Славику за час до нас приехали из Москвы Мишельки, уже выпили полбутылки. Очередное совпадение, подтверждающее безупречность. Без них нам с Машей было бы в Орджо гораздо труднее, то есть мы вообще не стали бы селиться на берегу, а ездили бы каждый день на маршрутке. А так всё же пожили, и палатка Олежки пригодилась, что ни говори – без палатки летом легко, но если она есть – какой никакой, а домик. Особенно Маша её оценила.
Из Орджо я звонил Сталкеровской Ленке, и когда она точно назвала дату съёмок, мы вернулись к Славику и встретили там Чена. Типа оказался в Феодосии, решил проведать. Увидев нас, обрадовался – вечер с кайфушками обеспечен. У него своя безупречность.
Олди с Катей уже уехали на Мангуп. Олди стал там сейчас Главным Гуру. Ну-ну. Охуевшая рожа.

Границу пересекли легко. Мы случайно оказались единственными пассажирами в вагоне, оккупированном возвращающимся пионерлагерем. Хохлы вообще к нам не заходили, а русские погранцы повертели мою справку, такую они видели впервые, да и отпустили с миром.
В кино я снялся, уже показывали по ящику, мы задолго дожидались. Хотя и по сценарию было ясно, что лучше мельничный жернов на голову, чем принимать участие в создании таких произведений. Ну, мне-то, чаю, только самый лёгкий грузик причитается, а посмотреть на себя по телеку разик интересно. Пока что больше не зовут. Продолжаю возить воду.