Правдивые сказки

Настоящего Индейца

Два перископа. (Субмарина ти, Таник)

                                                                                                                           15.09.05 21:19

                                                                                                              « У неё есть только мы, её народ,
                                                                                                               волосатые ублюдки»

Уж не знаю, какой ситуация увиделась Татьяне, но мне кажется – дело было так.

Сэйшен Умки в Симфике мы ожидали в субботу 27-го. В четверг довольно поздно вечером она позвонила мне:
- Фил, ну что, если Магомет не идёт к горе…
Она имела в виду, как я пробросил её сэйшен в Феодосии неделю назад.
- Умочка, ну я был болен, ну с кем не бывает…
- Да ладно… я не о том звоню. Слушай, собери там всех своих, кого сможешь.
- Ну ты же знаешь, я не местный, какие тут у меня свои… да и где угодно – своих почему-то так мало.
- Ты не прибедняйся. Я же говорю – кого сможешь. А то каждый раз в вашем городе выступаю для десяти человек. Я-то могу и одному тебе спеть, но понимаешь, сейчас со мною музыканты. Так и объясни всем – на этот раз «Броневик» в полном электричестве.
- «Броневик»? А Татьяна говорит, это в Феодосии организаторы так опечатались в афишах.
- Ничего подобного. Теперь мы – «Броневик».
- А-а…

Таня уже рассказала нам с Галкой, какой аншлаг был в Феодосии. Дык – курорт. Лиска совсем рядом, да и в Когтях человечки случаются. Не говоря уж о джазовом фесте – не спецом ли Умка подгадала? На фест уже все насмотрелись, а торжественный завершающий джем – завтра, как раз свободная минутка, чтоб и на последнюю хиппи-легенду позырить.
А мне что делать? Тем более, что я так перед Умкой виноват.

Я виноват. Парфён с Таней ни при чём – это я так банально отреагировал на них. Мы с Галкой ждали Таню в Когтях, куда нас затащил Кока – «пипл, вы врубаетесь – Де Фазз!!!». Да – без него б так и не врубились, и за этот вруб отдельное ему спасибо от олдовых. Таня на «Де Фазз» никак не успевала, но мы ждали её на Умку всяко.
Ещё и SMSила нам из поезда: «Сердце сжимается от предвкушения встречи»… Ну вот я и настроился, ещё и Коке её расписал. В роковой день мы продолжали SMSить, а у Парфёна с ней льготный тариф, и хохол откерував её маршрут – она не свернула в Когти, а ринулась в его объятья. Он ведь мог и сам приехать к нам в Когти, а дальше вместе на Умку? Ссыт меня братушка. Я всем с ним делился, а он собственник… ну – хохол, какие б хаера ни отращивал и ни бил татухи.
У меня программа – третий день уже всё же бухла на берегу, а поэтому: с утра припить, чтоб днём заснуть, чтоб вечером быть огурцом. Таня и разбудит – обо всём вроде договорились. И вот просыпаюсь сам… ага… звоню – а она уже в Орджо якобы в жопу пьяная: встретимся на сэйшене.
Представьте себе моё разочарование. Безупречный индеец, конечно, ломанулся бы несмотря ни на каких мелких тиранов и прочих проверяющих, а я, грешный, залупился… или не стал обламывать братушку, если уж он так решительно настроен – уж кого-кого, а его мне не позволяет пытаться победить моё воспитание (и так жаль, что ему, пионеру, позволяет).
Что я – Умку не видел? Ну-ка, где тут самый дешёвый и ядовитый портвешок? Приколюсь по суициду во имя братушек. Водолазный костюм – и прощай, субмарина. Типа.

А теперь – протрезвился, раскаялся. Тем более, что Танечка уже с нами. Больше всего её поразило, что билеты в Крым и обратно Парфён купил чуть ли не месяц назад. Неужели он не врубается, что если бы смог сдать билет и остаться с ней ещё на пару дней, а дальше хоть на собаках – совсем иначе восприняла бы его женщина.
Его поезд вечером. Ей, чтоб добраться до Симфика, нужно ехать днём. Когда она позвонила ему из автобуса, он, очевидно, пребывая в окружении своих пляжных поклонников, разговаривал вальяжно и небрежно.
- Ну ладно, Таня, ты позванивай мне.
- Это ты мне позванивай! – взвизгнула бедная Танюша(55) .

Итак: Умка звонит, Умка просит. А я, кроме Литлов, в Симфе так ни с кем и не знаком.
В общем, порешали мы с герлами и придумали: нужно расклеить афиши. Раз уж «2 капитана», со слов Умки, этим не заморочились.
Утром, пока пробивная Таня провела Галку с Машей без очереди ко всем докторишкам в поликлинике (мы с Галкой полагали на это неделю), я, дожидаясь в машине, нарисовал эскиз, после чего мы поехали к Литлам, и там один из их гостей превратил нам его в инфу на болванке.
Гостей, кстати, было пятеро, казанских, и все горячо желали увидеть Умку, хоть раз в жизни, но сегодня Литл всенепременно хотел вывезти их в Когти, а назавтра – легко – вернуться как раз на бал. Ладно, договорились, главное ведь афиша, и что, по сравнению с нею, 7 фанов плюс минус? На другой, тот самый, день он позвонил, что дастархан (видел я эти коктебельские дастарханы для приехавших блеснуть чешуёй – дешёвка она и есть дешёвка), а ещё на следующий день сообщил по телефону, как ему местные гопники наваляли пиздюлей и забрали все кредитки, не считая мелочовки типа двухсот гривен.

Вырваться от них было сложно. Я – скоро закроются все ксероксы, да и магазины канцтоваров с цветной бумагой для афиш и клеем. Герлам Литл – «Мускатное шампанское» (по 26.50, я уже знаю).
Расклеивали афиши в темноте. Вокзал, радиорынок и по дороге. Отдельная история Пушкарь, там Таня встретила своего знакомого из Ялты, с гитарой и шляпой для денег. Плюс все ему сочувствующие. Плюс по инерции все вообще волосатые, кто потом встретились.
Засыпали с чувством выполненного долга.

С утра опять больницы, но ближе к вечеру начали готовиться. В маршрутку садились с бутылкой сухого в руках и парочкой в рюкзаке.
Опять же моя лично вина – идея, что ни хуя себе, платить этим «2К» за вход, если они даже афиши сами не могут расклеить. На самом деле – те, кто заказывает у них столики и потом напитки, никаких таких афиш не видят даже с унитаза на дверце перед чичами. А те, кто знает Умку, в лучшем случае соберутся неподалёку.
Я же по тупому подарил Умке оставшийся уникальный экземпляр и вынудил её провести бесплатно именно нас из числа пяти, возможно, других уже запланированных.
Садимся за ближайший к сцене столик. Гарсон объясняет нам, что стол зарезервирован, но тут появляются те, для кого он предназначен, и говорят, что стол большой, а их всего парочка.
Вот главная моя вина. Уже потом я узнал, что это был хозяин Саша с какой-то там пассией.
Вот это я быканул! Он привёл герлу, чтоб показать ей живых хиппи, и вот это шанс – случайно оказаться с их представителями за одним столиком и сразу показать, как близко он с ними знаком(56) .
А я ведь минус три зрение с детства, для меня все с короткой причёской на одно лицо, а уж тем более мордатые качки – как китайцы. Вообще-то Умка знакомила нас на «Радио-Асс Юль», да и зимой он подсаживался к нашему столику – Литл тогда заказывал, как и подобает русскому татарину, прибывшему из Лондона.
Я протупил. Я сразу извинился, что сам сидеть не собираюсь, моя работа – танцевать под Умку, но девчонок-то моих – не выгоняйте.
Даже и не пытаюсь предположить его ответный аккорд чувств и, возможно, мыслей. Во всяком случае, он не сказал: Фил, да уж не охуел ли ты? – он изобразил, что раз так, значит так. У них там в бизнесе свои американские технологии.
А мне кажется, это то же самое, как если бы он наблюдал, как я сдаю задним ходом, не замечая его машины, и не бибикал бы мне. Ясно, что вина за ДТП в такой ситуации на мне – если по закону.

Я рассказываю, как было дело – не знаю, как показалось Танечке.
Герлы пили красное сухое, я белое. Они припивали скромно, я – прикладывался, чтоб продолжить и развить танец.
Халдей потребовал отдать ему пузырь. Ещё бы – у босса на глазах! но мне ж и в голову такого не приходило. Всё равно там оставался уже децел, я легко расстался и пошёл к стойке, и попросил портвейна.
И вот тут я, кстати, нисколько не пизжу (о том, как предъявлял мне такими словами потом Сашок, позже). То ли я показался халдеям пьяным (готовился), то ли перед шефом старались показать безупречность – в общем, начали втирать мне типа: садитесь за столик, все заказы только через официанта.
А я ведь уже готов ко всему – да и хуй с вами, неужели не найду выпить в другом месте? Опять как бы залупился, но на самом деле – не совсем небезупречно, поскольку сразу прикололся, как своевременно и сообразно прогуляться по Пушкарю и всем, похожим на наших, благовествовать про Умку, благо пьян и не стесняюсь. А портвейн, по ходу, купил не дешевле, чем в «2К», в кафе, поскольку «девятка» (народный магазин на Пушке), на которую я рассчитывал, уже закрылась. Может, даже и дороже, чем в «2К».
Пронёс легко – сунул за пояс и втянул живот. Но после первого же глотка – опять халдей.
Я изобразил, что обломился. Перелез через перила и стал слушать Умку, как все нормальные люди. То есть сперва потусовался в их толпе, а потом устал (без портвейна), спустился ниже и лёг на перила на уровне сцены. Помедитировал на Борю – не на Умкиного то есть, конечно, смурного гитариста, а на перкашн, моего старого уже другана. Пообожал его…
Антракт. Все засвистали, а я заорал: два капитана – отстой! два капитана – попсня! Отъорал и пошёл на вход – герлов своих поискать, хотя логичней было бы опять перемахнуть через ограду, но я уже проорался и решил больше не хулиганить.
Там-то и встретил меня Санёк и стал втирать по понятиям. Я был обескуражен. Я объяснял, как было дело, а он исключительно:
- Да хуля ты мне тут пиздишь?! Да, блядь, ты заебал уже!
Я – пизжу? Мусора поганые, следаки и дознаватели – это их манера диалога.
Я всё так же не подозревал, что этот распоясавшийся типчик – Саша, который был так любезен, когда нас знакомила Умка. Я думал, что он старшой по вышибалам. Я пытался донести до него, что «пиздишь» – не про меня.
- Ну пошли – ты мне покажешь, кто не продал тебе портвейн.
Да разве ж я помню?
- Хорошо, давай попробуем – продадут тебе или нет?
Ёбстись – ясно, что всё переменилось. А мне уже и не хочется ничего, после медитации на лепных перилах, ещё тех, которые строили наши папы, выигравшие войну, и которыми молодые ушлые так беззастенчиво воспользовались... да и слава Джа, не пропадать же наследству… хоть они применение нашли.
Пиздишь… Опять я ученик еврейской английской спецшколы, а он – спецшколы для малолетних преступников: бабки есть? – а ну попрыгай.
Мне давно уже не привыкать – с гаишниками-то.
На самом деле – опять моя вина. Я так его и не узнал. Может, это его и бесило?

И тут появляется Умка. Волосёнки уже отросли, но лицо – такое злое… Призывает меня к порядку.
Сейчас-то я понимаю – у неё (как и всегда) работа, а я не вписался. Сделал вид, что смазал шестерёнки, а на самом деле – дробящий их камушек.
Но я ж хотел… Я вдруг подумал: а может, Джокер у них – штатный заводильщик, а я – незваный дебошир? Все ходы записаны, а я опять вообразил, что freedom?
Короче, обломил я Умку. И испытал низкое удовольствие.
- Ну уж не знаю: на «Де Фазз» можно было и танцевать, как хочется, и пить всё, что угодно. ТАК ТО Ж ВСЁ-ТАКИ – ДЕ ФАЗ!
- Ну и слушай свой Де Фаз, - изобразила обидку Умка. Развернулась и была такова.
А я подумал: ничего, так тебе и надо, королеве (как назвал я её в афише). Как извивалась на каждой ноте герла из «Де Фазза», как скакал их гитарист… а эти – по стойке смирно, как показательный комсючий ВИА, тоже мне – хиппи. Посмотрите видео Тома Уэйтса, ребята.

Позже я узнал, как, опять же, было дело. Таня оскорбилась за меня и пыталась втулять Сашку типа мазу за меня кинуть. На что он ей ответил (с её слов) несколько раз «пошла ты на хуй» и один раз даже «таких халявщиков фэйсом об тэйбл». Типа:
- Я спонсирую это мероприятие, а ты кто?
Ни хуя себе – она Романушкина. Так и начинает разговор по телефону: Романушкина, не хуё-моё (мне уже надоело внутренне смеяться).
А он ведь и не подозревал!
Уверен, что ему показалось так: кем бы ни позиционировала меня ему добрая Умка (наверняка сказала, что писатель), он сразу просёк, что я за птица... да и сама рекомендующая того же поля сорнячок (бедная Умочка – я её разоблачил).
Знает он таких. Постаревший недотыкомка притащил с собой и нагло, как и принято у них, вписал на халяву парочку своих подстилок. То Литла крутил, нашего человека, а без него как всегда по жизни. (Да уж, если бы Литл был с нами, всё сложилось бы иначе. В том числе и у Литла).
По поведению Тани Сашок никак не мог предположить, что она когда-то в конторе Чубайса получала зарплату в месяц, как у него за полгода прибылей (легальных) вряд ли выходит. И Мазда у неё была не хуже его Тойоты.
Он судил по мне. И я понимаю – мне ль не знать, что за дамы подсаживаются к тусне, выпивают стакан портвейна и засыпают, обоссав спальник моей дочери (какая-то Таня в Когтебле в ожидании единственно желаемой Тани).
А Таня ещё и закурить у него попросила, пока я за портвейном бегал. И не одну сигаретку на двоих с Галочкой, а две. Ясен перец, одно дело – угостить сотрудницу Чубайса, и совсем другое – вечную хиппушку, постаревшую шалаву. Прошла на халяву, уселась на лучшее место, украдкой сосёт свою бормотуху – и ещё и курево стреляет!
На хуй с пляжа! А Романушкина к такому не привыкла. И пошла жаловаться Умке. А Умка – ум и опыт. Повидала она немало и волосатых ублюдков, и спонсоров. По-человечески попросила меня: помогай, но не мешай, можешь?
А я опять был нетрезв.

Таня предложила гордо удалиться. Я поддержал: начал играть в облом с Умкой – обратной дороги нет. Пойдём своим путём. Якобы. Поскольку на самом деле – куда мы денемся с нашей подводной лодки.
Изъятые бутылки, оказалось, возвращают – этого я не знал.
Ко мне сразу вернулся оптимизм. А Танечка всё продолжала грозить – как плюшевый мишутка у Егора. Мы шли по мосту через Салгир. Небо сияло и чернело. До новолуния оставалось несколько дней.

У меня приклеен к стене билет «Двух капитанов» – два перископа уставились друг на друга над поверхностью моря. То есть подводные корабли? Субмарина чемпионов открывает шлюз для команды тех, кто отказался от соревнований. То есть для тех, кто отказывается без фанатизма, остальные пусть через иллюминаторы дивятся.
Бедная Умочка на лезвии тоненькой дорожки.

 

 

Фил: октябрь 2004 – сентябрь 2005.

© 2006, Don Philos Selfpub.

Прообразом двух персонажей  этой повести послужил один человек. Бэбика пришлось вводить, чтоб не палить Эдика. Теперь он уже где-то вместе с Олди и Тимохой из «Пекин Роу Роу». Уже пятый год  думаю то и дело о рассказе, поскольку музыкант он не менее замечательный, но гораздо менее известный даже в узких кругах. Обязательно нужно о нём написать всё, что помню.